Почему странные маршруты начали приносить нормальные деньги
Индустриальный туризм по России туры из маргинального увлечения за последние несколько лет превратились в заметный сегмент внутреннего рынка. По оценкам отраслевых аналитиков и данным Ростуризма, с 2022 по 2024 годы общий поток туристов, выбирающих нестандартные экскурсии по России заброшенные места, вырос примерно с 350–400 тыс. человек в год до 650–700 тыс. То есть рынок фактически удвоился менее чем за три года — и это при том, что официальной статистики по «индустриальному туризму» как отдельной категории пока нет, данные собираются по смежным показателям: экскурсионные туры, событийный и Adventure-туризм, прирост индивидуальных маршрутов.
Причины понятны: перегретые классические направления, рост цен на популярные курорты, мода на «темный» и экстремальный досуг, а ещё — простая усталость от одинаковых видов. Молодая аудитория 20–35 лет тянется ко всему, что дает ощущение эксклюзивности и «закрытого доступа»: цеха действующего завода, шахта, забытый рабочий посёлок, заброшенный аэродром.
Статистика последних трёх лет: как меняется спрос
Динамика спроса 2022–2024
С опорой на открытые отчёты Ростуризма, Росстата и профильных ассоциаций можно выстроить ориентировочную картину:
1. 2022 год.
— Около 350–400 тыс. туристов участвовали в экскурсиях по промышленным объектам и заброшенным территориям (включая частные выезды и организованные туры).
— Интерес концентрировался вокруг нескольких регионов: Урал, Кузбасс, Ленинградская область, Карелия, часть Сибири.
— Средний чек однодневного тура по промзонам и заводам в России составлял 3–4 тыс. рублей на человека.
2. 2023 год.
— Оценочный поток — уже 500–550 тыс. человек (+30–40% к предыдущему году).
— Появились первые программы, когда заброшенные города России экскурсии комбинировались с гастрономическими и историческими маршрутами.
— Средний чек поднялся до 4,5–5 тыс. рублей, но при этом выросла насыщенность программ: в тур добавлялись трансфер, страховка, дополнительный гид (часто с техническим образованием или опытом работы на производстве).
3. 2024 год.
— Спрос приблизился к 650–700 тыс. туристов в год, включая как организованные группы, так и индивидуалов, покупающих услуги локальных гидов.
— Доля экстремальный туризм по заброшенным объектам Россия в структуре adventure-направлений оценивается в 15–20%.
— Средний чек туров 1–3 дня достиг 6–7 тыс. рублей, а премиальные маршруты с закрытыми объектами и сопровождением от предприятия — 15–25 тыс.
Абсолютные цифры могут разниться в разных исследованиях, но тренд очевиден: люди всё активнее выбирают не пляж и не классический музей, а «опыт» — доступ к закрытым территориям, встречу с инженерами, спуск в шахту, поход по депрессивному моногороду, который лет двадцать как живёт в режиме выживания.
Кто именно выбирает такие поездки
Портрет участника за три года тоже сместился.
Если в 2022 году ядро спроса формировали энтузиасты, «сталкеры» и фотографы-урбанисты, то к 2024 году структура стала более «нормальной»:
— около половины — молодые люди 20–35 лет, часто из крупных городов;
— примерно 30% — семейные туристы, которые совмещают индустриальный маршрут с классическим отдыхом;
— остальное — корпоративные группы, студенты профильных вузов (горные, промышленность, энергетика), а также иностранцы, которым интересна «закулисная Россия».
Заброшенные города и промзоны: что именно продаётся
Три основных формата
Рынок условно делится на три крупных блока:
1. Экскурсии по действующим предприятиям.
Легальный и относительно безопасный формат: туры по промзонам и заводам в России организуются при участии самих предприятий. Гиды — сотрудники, маршрут заранее согласован с директором по безопасности, обязательны каски, жилеты, иногда — медосмотр. Такие туры любят семьи, школьные группы и корпоративы.
2. Маршруты по депрессивным и полузаброшенным городам.
Тут фокус не на экстриме, а на социальной и экономической реальности. Туристу показывают, как выглядит моногород после остановки градообразующего предприятия, как люди адаптируются, какие бизнесы возникают на месте бывших цехов. Это уже не просто «съездить в развалины», а посмотреть живую лабораторию постиндустриального перехода.
3. Экстремальные выезды на заброшенные объекты.
То, что обычно ассоциируют со словом «сталк». Заводы-призраки, шахты без работников, закрытые военные части, ржавые морские порты, брошенные аэродромы. Здесь почти всегда требуется жёсткая регламентация: страховка, инструктаж, опытный проводник, иногда сопровождение МЧС или местных спасателей.
Почему этот сегмент растёт быстрее классики
Во‑первых, индустриальный туризм даёт ощущение доступа к «закрытым» знаниям. Экскурсия по цеху или по заброшенному руднику часто воспринимается как реальный контакт с тем, «как всё устроено», а не только красивые фасады.
Во‑вторых, такие маршруты хорошо ложатся на тренд «edutainment» — совмещение развлечения с образовательной частью. Туристы не только ходят по цехам, но и слышат про экономику предприятия, логистику, технологические цепочки. Это особо заметно на маршрутах, которые связывают действующие производства и заброшенные города: можно буквально увидеть, к чему приводит остановка завода и что нужно, чтобы этого не допустить.
Экономика индустриального туризма: деньги, которые раньше пролеживали в ржавчине
Сколько рынок зарабатывает сегодня
Если сложить примерные обороты туроператоров, локальных гидов, хостелов и сервисов, задействованных в этих маршрутах, к 2024 году объём рынка индустриального туризма (включая поездки по заброшенным территориям) оценивается в 9–11 млрд рублей в год. Это немного на фоне общего внутреннего турпотока, но важно, что база была почти нулевой ещё 5–7 лет назад.
Доход распределяется неравномерно:
— крупные федеральные операторы забирают самые «витринные» маршруты с высокой маржинальностью;
— региональные компании работают на небольших объёмах, но с высокой добавленной стоимостью для местных: ночёвка в частных гостевых домах, оплата услуг местных водителей, аренда техники, питание в маленьких кафе;
— отдельную нишу занимают микро‑бизнесы: фотографы, локальные гиды‑энтузиасты, организаторы авторских туров по форматам вроде «заброшенные города России экскурсии на выходные».
Как моногорода и заводы превращают ржавчину в сервис
Для некоторых моногородов это уже не экзотика, а осознанная стратегия выживания. Часть бывшей инфраструктуры — котельные, ангары, карьеры — выводится из эксплуатации и переоформляется в туристические объекты: музефикации, смотровые площадки, тиры, индустриальные парки.
Фактически, депрессивный актив получает вторую жизнь:
— город снижает издержки по охране и консервации «мертвых» объектов;
— появляются новые рабочие места в сфере гостеприимства, безопасности, транспорта;
— имидж территории смещается: она перестаёт быть просто «застывшей катастрофой» и становится местом, где можно изучать последствия индустриальных циклов.
При этом важно понимать: туризм не заменяет собой промышленность, он лишь дополняет экономику региона. В среднем доходы от туризма редко перекрывают потери от свернувшегося производства, но могут стабилизировать бюджет и поддержать малый бизнес.
Риски и теневая сторона: от травматизма до «серой» экономики
Нелегальные выезды и безопасность
Экстремальный туризм по заброшенным объектам Россия неизбежно имеет теневую зону. Часть маршрутов организуется без согласования с собственниками или местными властями: ночные вылазки на территорию закрытых предприятий, неоформленные группы на полуразрушенных объектах, отсутствие страховок и средств защиты.
За последние три года, по сообщениям региональных СМИ и МЧС, фиксируется устойчивый рост несчастных случаев на таких объектах: падения с высоты, обвалы, отравления газами, травмы из‑за старого оборудования. В официальной статистике всё это часто проходит под графой «бытовой травматизм» и не попадает в туротчёты.
В результате рынок постепенно толкают в сторону легализации:
— предприятия отказываются от жёсткой политики «ничего не пускаем», переходя к формату «пускаем, но только с договором и правилами»;
— гиды начинают оформлять ИП или самозанятость, чтобы продавать услуги официально и включать страховку в чек;
— регионы вводят реестры «безопасных» индустриальных объектов, доступных для посещения, и наоборот, чётко маркируют полностью закрытые площадки.
Этика показа «разрухи»
Отдельный вопрос — моральный. Когда туроператор делает продукт «по бедности и упадку» живого города, это легко превращается в эксплуатацию чужой боли. Здесь многое зависит от подачи:
— один формат — «смотрите, как всё развалилось, фоткайтесь на фоне руин»;
— другой — честный разговор о том, почему так получилось, какие решения принимались, что сейчас делают жители, какие есть сценарии развития.
Постепенно рынок сам отбрасывает первые варианты. Туристы взрослеют, начинают задавать вопросы и голосовать кошельком за более осмысленные программы.
Прогноз до 2030 года: куда всё движется
Сценарии роста
Если текущие тренды сохранятся, к 2030 году индустриальный туризм и туры по заброшенным территориям могут вырасти минимум вдвое относительно 2024 года. На горизонте 5–6 лет возможны три сценария:
1. Умеренный рост (базовый).
Поток — 1,2–1,5 млн человек в год. Рынок продолжает расти, но без резких скачков. Большая часть сегмента — легальные туры на действующие предприятия и официально открытые объекты.
2. Ускоренный рост.
Поток — 1,5–2 млн человек. Этому может способствовать запуск федеральных программ по поддержке индустриального туризма, субсидии на адаптацию промышленных объектов под экскурсии и активное участие госкорпораций и крупных заводов.
3. Сдержанный сценарий.
Рост замедляется из‑за ужесточения требований безопасности, закрытия части объектов и общего снижения платежеспособного спроса. При этом остаётся мощный нишевой рынок для энтузиастов и авторских туров.
Сейчас реальность выглядит ближе к первому сценарию: растёт интерес, но одновременно усиливается регуляторный контроль и конкуренция.
Что будет с ценами и форматом
С высокой вероятностью:
— средний чек дальше будет расти, но за счёт качества: меньшие группы, профессиональные гиды, страховка, спецоборудование;
— всё больше маршрутов станет гибридными: индустриальный туризм по России туры будут совмещать производство, заброшенные объекты, природу и локальную культуру;
— возрастёт роль цифровизации: онлайн‑бронирование, AR/VR‑элементы, аудиогиды, цифровые квесты на территории промзон.
Заметный тренд — интерес со стороны образовательных учреждений и корпораций. Учебные практики, выездные модули MBA, курсы для управленцев, совмещающие «полевые исследования» моногородов и заводов с лекциями по экономике и управлению.
Влияние на туристическую индустрию и регионы
Как меняется сама логика путешествий
Индустриальные и заброшенные маршруты расшатывают привычную модель «приехал в точку — посмотрел достопримечательность — уехал». Вместо этого:
— важнее становится сам процесс передвижения: дорога через промзону, железнодорожные ветки, вид на рудники;
— растёт значение локальных сообществ, которые становятся частью продукта: бывшие шахтёры, инженеры, управленцы, активисты;
— туризм превращается в инструмент исследования, а не только в отдых.
Для классических туроператоров это вызов. Им приходится учиться работать с объектами, которые не были изначально спроектированы под туристические потоки: заводы, карьеры, закрытые посёлки. Это требует новых компетенций — от промышленной безопасности до медиаторства между бизнесом, властью и местными жителями.
Региональное развитие и «точечная» реанимация территорий
Для многих регионов нестандартные экскурсии по России заброшенные места становятся способом заявить о себе без гигантских бюджетов. Не у каждого субъекта есть море или уникальные горнолыжные курорты, но заброшенный комбинат, старая ГРЭС или полузакрытый порт есть в десятках городов.
Эффект от индустриального туризма можно описать в нескольких пунктах:
1. Диверсификация экономики.
Туризм не вытесняет промышленность, но создаёт дополнительный доход и рабочие места.
2. Укрепление идентичности.
Город перестаёт стыдиться «уродливой» промзоны и превращает её в часть своей истории. Это влияет и на внутреннее самочувствие жителей.
3. Приток инвестиций.
Появляются проекты по редевелопменту бывших промтерриторий: креативные кластеры, технопарки, арт‑пространства с сохранением индустриальной эстетики.
4. Социальный диалог.
Экскурсионные программы заставляют обсуждать острые вопросы: почему город оказался в кризисе, что делали власти и бизнес, какие есть альтернативы. Это болезненно, но полезно.
5. Имиджевый эффект.
Регион получает более сложный и интересный образ, который привлекает не только туристов, но и потенциальных новых жителей, предпринимателей, студентов.
Итог: почему «маршруты по ржавчине» пришли всерьёз и надолго
За последние три года нетривиальные маршруты — заброшенные города, промзоны, индустриальные объекты — прошли путь от хобби энтузиастов до оформляющегося сегмента рынка с понятной экономикой, растущим спросом и собственной культурой безопасности.
Индустриальный туризм уже не выглядит временной модой. Он встроился в более широкий тренд: люди хотят понимать, как устроена их страна, из чего складывается экономика, что происходит с территориями после «конца промышленной сказки». И пока в России есть города, рожденные заводами и шахтами, интерес к этим маршрутам вряд ли исчезнет — скорее, станет более зрелым, ответственным и профессионально организованным.